Gelan Rianon
Рейвенкло, 6 курс
Доклад к уроку Травоведение

Зелье забвения


Директор школы осторожно приоткрыла дверь моей библиотеки и прошла внутрь, надеясь, как всегда, что я этого не замечу, поглощенный новым варевом, кипящем в моем котле.
- Здравствуйте, Олюш – сказал я, подождав, когда Олюш усядется за мой компьютер, разглядывая в силу извечного женского любопытства открытые у меня файлы.
Легкая краска смущения на лице нашего директора доставила мне море удовольствия.
- Чего нового изобретает Орел Рейва?
- Орел Рейва делает очередной доклад по травам, а что? – спросил я, не оглядываясь и вкладывая все ехидство, которое у меня было, в интонацию.
Олюш уселась рядом, с любопытством уставившись в котел:
- И что это будет?
- Это? Это будет зелье забвения… И заодно мой доклад. Примешь? Нам оно скоро всем понадобится
Я задумчиво посмотрел на Олюш.
- Я собираюсь сегодня сварить зелье забвения. Наверное, мне понадобится помощь – на случай того, что я забуду все на свете. Не хочешь помочь? Извини, что на ты, но помощника в изготовлении такого зелья нельзя не считать другом со всеми вытекающими…
После получаса препирательств на тему об опасности такой работы, убедившись, что я все равно будет варить свое зелье, директор лично решила проконтролировать ход работы, продолжая непрерывно ругаться, что дескать она, Олюш, должна покровительствовать всяким авантюристам, которые втягивают ее в безобразные проделки, которые она, как директор школы, должна останавливать и наказывать за самые мысли о таких вещах… ну, и т.д. и т.п.
Под этот ровный и монотонный шум я сел и начал приводить себя в соответствующее состояние, поскольку зелье считается одним из самых сложных в исполнении светлых магов. Потом взял Олюш за руку и тихо начал читать первое из подготовительных заклинаний.

Трава забвения - трава истерик тихих
Удерживает по контрасту светотени
На пыльных лепестках в беззвучном крике
Фокусировку лунных излучений
Бессмысленно как дня и ночи смена
Как мертвому отложенные деньги
Гадать об этом цвете сокровенном
- Краска боли
Океан оттенков

Я принесу тебе букет с той стороны
Где пепельные травы видов разных
Произрастают из семян кричащей тьмы
Краской боли
Океаном красок

В долинах тех иной закон неведом
Меж сном и явью в кратком пересменке
Вверх тянется колючим сухоцветом
Краска боли
Океан оттенков

И смотрит сверху вниз луна седая
Как я теряюсь в травяном раздолье
Луна со мною вместе наблюдает
Океан оттенков краски боли
(Аверкин Сергей. Трава забвения (краска боли))

Олюш затихла, прислушиваясь заодно к шуму дождя за окном, который я успел вызвать, пока читал заклинание.
- Это первая стадия создания зелья. Я создаю сейчас подходящую обстановку. Чувствуешь?

Я взял в руки старую глиняную чашку, явно не первое столетие живущую в мире. Чашка когда-то была расколота и теперь небрежно склеена. Сбоку можно было разглядеть тень какого-то рисунка, но краски на ней давно стерлись и изображение оставалось неясным.
- Это наша рабочая посуда. Обрати внимание, что она как нельзя лучше подходит к зелью забвения. Поговорим теперь о компонентах.

- Травой забвения называют сразу несколько растений. Условно их можно подразделить на три класса. Первый – это горькие степные растения. Сюда попадают почти все семейство полыней и степной ковыль. Второй – это растения, содержащие наркотические вещества. Сюда, кстати, кроме тривиальных мака, марихуаны, коки и т.п., входит нарцисс, например. К третьему относятся травы, растущие на заброшенных кладбищах.

- Я уже пробовал разные сорта полыни, но они мало что дают. Сейчас я попробую свести их вместе. – С этими словами я высыпал в деревянную миску горсть сушеного чернобыльника, собранного на старом кладбище степных коней и их хозяев, стоявшего заброшенным так давно, что даже мне, магу было сложно уловить следы жизни в этих костях. Да и сами кости уже давно лежали сухими и безмолвными, если на то пошло. Затем я добавил туда же тархун, цитварную полынь, привезенную мне одним знакомым из Чимкента, серебристую полынь из Иерусалима (одно сплошное кладбище и место вообще хорошее для такого зелья), горсть горькой полыни и залил все стаканом абсента.
- Я всю траву, необходимую для зелья собрал именно на заброшенных кладбищах, чтобы усилить действие. В Китае, например, есть специальная "трава забвения" (васурэгуса), которую по обычаю сажают во дворе родительского дома.

Когда дует весенний ветер в моей водоносной стране,
На чьем дворе и участке не появится трава забвения?
Но и здесь вдалеке не проходит и дня,
чтобы забыл о печалях:
Cвисают белые волосы, одиноко стою у ворот дома.

(Сэссон Юбай (1289—1346) Поэзия "Пяти монастырей" (Трава забвения))

- Добавим еще холодного осеннего дождя с ветром… и настойку нарцисса. Кстати, по-гречески, нарцисс и наркоз – слова одного корня. Настойку нарцисса давали именно как наркотическое средство, так что легенда, гласящая, что Нарцисс – это влюбившийся в себя и потерявший себя юноша отчасти имеет под собой вполне реальное обоснование. Принявший настойку уходит в мир грез. Кстати, о нарциссе. В древней Греции этот цветок был символом смерти в юности. Из-за греческого названия этого цветка его называют "травой забвения". В Китае он символизирует влюбленную пару, а в Персии запах его называли ароматом юности, а прямой и прочный стебель сделал его в исламе эмблемой преданного служения и веры. На языке цветов - это символ обманчивых надежд, а также - цветок робких влюбленных. Нарцисс является национальной эмблемой валлийцев. Первоначально их эмблемой был лук-порей; почему произошла смена, неизвестно, хотя есть предположение, что день святого Давида падает на 1 марта, когда нарцисс как раз начинает цвести.
По комнате поплыл довольно горький запах, сводящий челюсти.

- Ты думаешь это выпьет кто-нибудь? – спросила Олюш.
- Это? Это не выпьют. Добавим на сладкое сока мака… Заодно выйдет снотворное. Просыпаешься – и уже ничего не помнишь. Здорово?

Спите, дети сгоревшего города,
Как в глубине бездонного омута:
Вам суждены бессмертья оковы, и
Вам предназначено - белое с золотом;
Травы разлуки и травы забвения,
Белые маки - покой исцеления...

К темной воде склоняются ивы -
Спите, не знавшие Звездного Имени,
Спите, забвеньем от боли хранимые,
Спите, дети сгоревшего города:
Вам не испить из чаши расколотой
Воспоминаний вино полынное.

Слезы и горе, страх и тревоги,
Память о доме, память дороги,
Кто вы, откуда, и кем вы не станете, -
Так исчезают слова на пергаменте, -
Что потеряли и кем вы не будете -
Все позабудете, все позабудете...

Тени и блики в заклятье вплетаю,
Тихими травами я заклинаю:
Спите - и сон ваш да будет светел -
Вам не услышать, как плачет ветер...
Я, на свое несчастье, бессмертен,
И ни забвенья, ни сна не знаю.
(Ниеннах. Колыбельная Ирмо)

- Самое сложное приготовить само зелье.
Гелан взмахнул рукой и прямо в комнате полил холодный осенний дождь, а сам он начал монотонно читать начало заклинания:

Боль никогда не проходит бесследно
Шепот листвы превращается в шрамы
Пламя свечей превращается в шрамы
Колокольчики ливня превращаются в шрамы
Ветер за окнами - шрамы на сердце
Боль никогда не проходит бесследно
(Аверкин Сергей)

- Твоя задача в полном беспорядке и бессвязно разложить все ветви травок… Если будет порядок – останется связь, которую мы хотим разорвать. И тащи горячую воду. Градусов так 85-90. Начинай заваривать…

Я начал представлять себе, что я потерял все на свете. И ничего уже нету, и не будет. И все друзья покинули меня… Цель в жизни потеряна…
В комнате стало холодно, потянуло страшной сыростью, стало темно.
Я шопотом стал читать последнюю часть заклинания:

Не выше пояса забвения трава
Как друг от друга нас дела оберегали.
А мы идем себе своими берегами
И друг от друга глаз не можем оторвать.

А мы идем себе вдоль времени реки
Тропинка катится, то круче, то положе
И наши женщины становятся моложе,
А мы с семнадцати все также старики.

Река осенняя, туманная река,
Мила зима, да лед то треснет, то подтает
Милей весна, да только жаль мосты сметает
Лишь летний брод, да не видать его пока.
Ланцберг (Трава забвения)

Конечно, я чувствовал беспокойство Олюш, но усилием отогнал от себя все мысли о том, что кто-то может меня пожалеть – следует получить состояние черной меланхолии, чтобы взять последний ингридиент зелья. Можно, конечно, вогнать в это состояние кого-нибудь другого, но… вот тут-то и вылезает вечная проблема светлого мага.
Готово. Я готов повесится от тоски. Время!
Я резко крутнул возле себя бутылку Клейна, инвертировав содержание своих желчных путей в эту самую бутылочку и вылил их в чашку.
- Это последний компонент – желчь человека, испытывающего приступ черной меланхолии и находящегося в последней стадии депрессии. Лей воду и заваривай это все. Через 10 минут зелье будет готово.
Я вытянулся на мокром и холодном ковре, лежащем у меня на полу и постарался ни о чем не думать – иначе от развоплощения меня не удержит ничто в этом мире.
Мда…
Похоже, что на какое-то время я выключился совсем, поскольку без помощи Олюш, которая заодно устранила дождь и вообще всю мерзость в моей комнате, включая запах, я бы не очнулся никогда.
Что она сделала для моего пробуждения – не признается. Спросите ее сами

А зелье – вот оно, в баночке… Принимать по каплям. 1 капля – забвение событий последнего дня, 7 – недели, чайная ложка – год.
Можно выпить все сразу и забыть обо всем. Если я дам зелье.
Но оно мне самому может пригодиться.

Это все.
С уважением
Гелан Рианон




рис. 1.



рис. 2.



Оценка: 10
Комментарий преподавателя:
без комментариев